"Гамлет" Остермайера: отчаянная истеричность

«В основе «Гамлета» лежит очень современная коллизия: пропасть между нашим знанием о том, что надо делать и нашими реальными действиями. Мы слишком много размышляем и слишком мало делаем. Размышления часто парализуют нас. Мы умеем анализировать окружающий мир, но мы ничего не делаем, чтобы противостоять насилию, жестокости, несправедливости».

По словам режиссёра Томаса Остермайера к «Гамлету» он относится абсолютно спокойно. Это не то произведение, которое обитает в его wish-листе. Но, тем не менее, он его поставил, что ещё раз говорит о том, что «Гамлет» бесконечен в своей глубине, в тех трактованиях, которые ему приписывают на протяжении уже нескольких столетий.

Гамлет в спектакле - не принц, не рыцарь в сияющих доспехах, противостоящий вселенскому злу. Это залюбленный единственный сынок. Ему пытались внушить идеалы и ценности, которые он усвоил, но забыли о том, что сами им не следуют. И парень встречается с такой несправедливостью не просто в мире, а в собственной семье.

В главном герое не прослеживается ни капли романтизма. Он одутловатый, с сальными волосами и проплешинами на голове, со спадающими штанами и абсолютно неряшлив. Он не «герой», не мученик, он совершенно не являет миру красоты. Это порождение мира бизнеса, пластмасса и фаст-фуда, что и показывает реквизит спектакля. Сюжет осовременен, король скорее владелец крупной компании, о чём говорит и абсолютно бутафорская корона.

Спектакль начинается со сцены похорон отца Гамлета. Эта же могила и становится местом действия всего спектакля. Она как бы намекает, что ушедшая справедливость потянет за собой в могилу всё, что осталось после неё. На ней же сходит с ума шекспировский герой, на ней же кается в опаске за свою жизнь Клавдий, а Полоний примеряет корону прямо из гроба. В эту же грязь, разведённую «дождём», Гамлет в сердцах бросает Офелию, чтобы отвадить её о себя.

Истеричная отчаянность Гамлета дополняется хаосом от камеры. Она приближает и искажает лица персонажей, все они в какой-то момент сливаются и уже не различить личностей. Эффект дополняется ещё и тем, что все роли играют только шесть актёров. Вполне себе излюбленный приём современных театров здесь действительно сыграл на руку. Его «размышления» заканчиваются на бое с Лаэртом, когда он, почувствовав реальную опасность, отбрасывает пластмассовую вилку и начинает сражаться всерьёз, выплескивая из себя боль и злость, и старается отправить вслед за отцом всё, что недостойно. Даже мать.