Бедный театр Ежи Гротовского

Экспериментальный европейский театр второй половины XX века находился под сильным влиянием режиссёра Ежи Гротовского.

Начинал Гротовский ярко и эффектно: практически всю игру он сводил к внешним формам. Так, в постановке «Орфея» Жана Кокто он облачил актёров в жёсткие панцирные балахоны, а на головах у них были муляжи черепов. Для «Каина» по Байрону он выбрал расписанные космические трико-комбинезоны. Но это было по молодости лет.

Иронию он выражал не только с помощью костюмов, в ход шли также и киноэкран, и цветомузыка. Сценическое оборудование режиссёр умел использовать на все 100%, добиваясь нужного эффекта. Помимо работы с внешними ресурсами, он также работал над собственной системой подготовки актёра. В основу его видения легли труды Станиславского, Арто, а также опыт восточных театров.

Постановки Гротовского проходили в маленьком городке Ополе в «Театре 13 рядов». С 1962 по 1965 он тренировал мозг и тело актёров, создавая Театр-лабораторию. В процессе работы они представили несколько спектаклей, самыми известными из которых стали «Кордиан» по Словацкому, «Трагическая история Доктора Фаустуса» по Марло и «Стойкий принц» по Кальдерону. Камерность сцены позволяла актёру и зрителям сливаться в едином духовном порыве. В данной ситуации не только у зрителя была возможность пристально рассматривать актёра, но и актёр мог внимательно следить за реакцией публики на «психологический обстрел». Однако, этот путь имел не самые хорошие последствия: после «Кордиана», например, зрители замыкались в себе, а кто-то даже начинал плакать. Со временем Гротовский от этих вещей отказался.

Самое главное, что отличало его от мейнстрима того времени - идея, что синтез искусств, создаваемый во время спектакля, всего лишь пустая продукция, заполнить которую может лишь актёр, живой и деятельный. И все сценические решения только лишь подчёркивают уникальность и неповторимость его природы. Таким образом, он, начав с внешней «мишуры», пришёл к пониманию глубины. Он ввёл понятие «обеднеть», символизирующее уход от лишних внешних проявлений к познанию театра через актёра. Его взгляды на сценическое искусство можно найти в его статьях «К бедному театру», «Оголённый актёр», «Театр и ритуал».

В 1965 году Театр-лаборатория переехал в другой город - Вроцлав, но и там он занимал лишь камерное помещение, в котором зрителям и актёрам никак бы не удалось скрыться от влияния друг на друга. Здесь уже были поставлены такие вещи ,как четвёртый вариант «Акрополя», «Стойкий принц» и «Apocalypsis cum figures».

Молодые актёры стекались в это небольшое помещение на специальные программы и проекты, которые организовывал Гротовский. За время существования Театр-лаборатория сменил несколько названий: он был и «Институтом актёра», и «Институтом исследования актёрского метода». Что не менялось, так это суть деятельности - лаборатория оставалась мастерской, в которой исследовали актёрские техники.

«Апокалипсис» стал, наверное, самым известным спектаклем режиссёра. Буквально у ног зрителей актёры разворачивали сцены о втором пришествии Христа. Последний людям был не так уж и нужен, потому изгонялся . Спектакль строился на исступленных радениях и ритуальных обрядах. Кроме того, что он показывал креативность труппы, он также глубоко затрагивал зрителей, став поистине вершиной работы лаборатории. После этой постановки Гротовский из театра ушёл, а она ещё долго игралась в разных странах, собирая аншлаги.

В 1985 году Гротовский собирает стажёров в небольшом итальянском городке Понтедера, близ Флоренции. Здесь они изучают ритуальное искусство и его влияние на человека. Те приёмы, которые создавались по итогам его исследований, мало походили на обычную актёрскую игру: это было что-то на грани театра, психотерапевтического сеанса и ритуала. Но эти принципы, тем не менее, до сих пор используются во многих театрах мира, в том числе и российских.